ФАРАДЕЙ МАЙКЛ (1791-1867)

ФАРАДЕЙ МАЙКЛ (1791-1867)

Имя Фарадея стоит в истории науки рядом с именем его великого соотечественника Исаака Ньютона: Ньютон сформулировал законы механики и открыл закон всемирного тяготения, а Фарадей ввел понятия электрического и магнитного полей и открыл закон электромагнитной индукции. Оба они достигли высочайших вершин в науке, начав свой путь как гениальные самоучки, вышедшие из простонародья.

Однако, хотя в судьбе этих великих ученых было много общего, они очень сильно отличались друг от друга. У Ньютона него были напряженные отношения с другими учеными, он был нетерпим к чужому мнению, многие годы провел в резких спорах. О Фарадее же сохранилась на редкость добрая память как об очень доброжелательном и отзывчивом человеке, которого все любили. Но его жизненный путь был далеко не безмятежным…

Детство и юность.

Майкл Фарадей родился 22 сентября 1791 года в Лондонском предместье. Отец его, Джеймс Фарадей, был хорошим кузнецом, но часто болел, и поэтому семья жила бедно. Когда Майклу было 10 лет, он получал в качестве благотворительной помощи одну булку в неделю.

Мать забрала Майкла из школы, когда тому было 12 лет. Произошло это так. Майкл не очень хорошо произносил звук «р» и поэтому, например, своего старшего брата Роберта называл «Вобевт». Это раздражало учительницу, и она дала Роберту деньги, чтобы тот купил палку и с ее помощью «исправил» произношение своего младшего брата. Возмущенный Роберт швырнул монету обратно и все рассказал матери. Мать тут же забрала обоих братьев из школы.

С 13 лет Майкл должен был уже зарабатывать на жизнь. Его берут рассыльным и учеником переплетчика в лондонский книжный магазин, где книги не только продавались, но и переплетались. Разнося книги, мальчику приходилось бегать в разные концы огромного города. Впоследствии, будучи уже знаменитым ученым, Фарадей при встрече с мальчиком-разносчиком газет всегда останавливался и улыбался ему.

В книжном магазине Майкл проработал долгих 8 лет: с 13 до 21 года. Как раз в те годы, когда его сверстники из более состоятельных семей посещали школы и университеты, Майкл с утра до вечера переплетал книги. Но, к счастью для Майкла и для мировой науки, благодаря этому он и пристрастился к книгам: ведь они всегда были у него под рукой в буквальном смысле слова. Днем у него не было возможности читать: он должен был работать. Но, видя пристрастие мальчика к чтению, его хозяин разрешил ему брать книги домой, и до поздней ночи Майкл читал, читал и читал…

«Будучи учеником переплетчика, я любил читать научные книги, попадавшиеся мне под руку, - рассказывал он. - Мне особенно нравились «Беседы по химии» Марсет и статьи по электричеству в Британской энциклопедии.»

Овладев самостоятельно основами химии, Фарадей начал ставить опыты, покупая реактивы и оборудование на свои более чем скромные деньги. «Пожалуйста, не думайте, что я был глубоким мыслителем или отличался ранним развитием, - писал он впоследствии, рассказывая о своей юности. - Я был резв и имел сильное воображение, я верил столько же в «Тысячу одну ночь», сколько и в Энциклопедию. Но к фактам я относился с особым вниманием, и это меня спасло. Факту я мог довериться, но каждому утверждению я мог противопоставить возражение. Так проверил я книгу миссис Марсет «Беседы по химии»» с помощью ряда опытов, на производство которых у меня были средства, после чего я убедился, что книга соответствует фактам, насколько я их понимал. Я чувствовал, что нашел якорь своим химическим познаниям и крепко ухватился за него. Причина моего глубокого уважения к миссис Марсет кроется в том, что она открыла молодому и пытливому уму явления и законы необъятного мира естественно-научных знаний.»

Несмотря на такое увлечение естественными науками, молодой Фарадей не забывал и о переплетном деле, которое он тоже полюбил и мастером которого стал. Это отличало его всю жизнь: за что бы ни брался Фарадей, он все делал исключительно тщательно и вкладывал в это душу. Остается загадкой: когда он все это успевал? Ведь он, к тому же, много времени уделял и общению с друзьями, которыми был окружен всегда.

На склоне лет Фарадей собрал дипломы, выданные ему почти всеми университетами и академиями мира, и сам тщательно переплел их в большой и красивый том. Показывая этот том своим друзьям, он главным образом обращал их внимание на свое мастерство переплетчика!

Как мы увидим чуть позже, мастерство переплетчика неожиданно сыграло свою роль и при первом вхождении Фарадея в мир науки.

Когда Майклу было 19 лет, он из объявления узнал о платных лекциях по естествознанию. Деньги для посещения лекций дал Майклу его старший брат Роберт, который пошел по стопам отца и к этому времени уже работал кузнецом. Как и вся семья, он сочувствовал увлечению Майкла наукой.

Но и этим страсть к познанию нового у Майкла не ограничилась. У его хозяина квартировал французский художник, эмигрировавший в Англию в наполеоновские годы. Майкл помогал ему по хозяйству, но художник жил бедно и не мог отблагодарить Майкла деньгами. Вместо этого он обучил юношу основам черчения и рисования, что так пригодилось Фарадею впоследствии, когда, став ученым, он делал опыты. Ведь фотографии тогда еще не было, и все опытные установки, так же, как и результаты опытов, можно было только зарисовывать!

Книжный магазин, в котором работал Майкл, часто посещали ученые. Один из них заметил увлечение Майкла наукой и посоветовал ему посещать публичные лекции профессора Дэви в Королевском институте.

Дэви был одним из самых известных английских ученых того времени. Его лекции произвели огромное впечатление на молодого Фарадея. Он тщательно законспектировал эти лекции, красиво переплел (вот где пригодилось мастерство переплетчика!) и отправил самому Дэви с просьбой принять его на работу. Дэви был тронут таким вниманием к своим лекциям. Кроме того, он хорошо понимал Фарадея, потому что сам прошел путь от ученика аптекаря до корифея английской науки. В дальнейшем отношения Дэви и Фарадея складывались непросто, но сам Фарадей всегда признавал, что при подъеме по крутым ступеням науки первым ему подал руку именно Дэви.

На первых порах Дэви вынужден был отказать Фарадею, потому что в его лаборатории не было вакансии. Но вскоре, проводя опыты, Дэви повредил глаз и некоторое время не мог писать. Тогда он пригласил Майкла на временную работу в качестве секретаря и был приятно поражен четкостью и качеством его работы - при том, что тот нигде не учился! И когда через некоторое время в лаборатории Дэви появилась вакансия, в протоколах Королевского института появилась такая запись:

«Сэр Гемфри Дэви имеет честь уведомить дирекцию, что он нашел особу, желающую занять при Институте место, которое занимал в последнее время Вильям Пейн. Имя этой особы - Майкл Фарадей. Он молодой человек двадцати двух лет. Насколько мог заметить или узнать сэр Гемфри Дэви, он вполне годен на это место. У него, по-видимому, хорошие навыки, деятельный и живой нрав и разумное поведение.»

Кто бы мог подумать тогда, что через 10 с небольшим лет при приеме Фарадея в члены Лондонского Королевского общества он получит только один голос против - и это будет голос Гемфри Дэви.

Лаборант и ассистент Королевского института.

Обязанности Фарадея при его вступлении в должность лаборанта были изложены так: «Обслуживать лекторов и профессоров при подготовке к занятиям, помогать им во время лекций. Когда понадобятся какие-либо инструменты или приборы, - наблюдать за их осторожной переноской из модельной, кладовой и лаборатории в аудиторию; чистить их и, по миновании надобности, снова доставлять на место. Докладывать руководителю о повреждениях и для этой цели вести постоянный журнал. Один раз в неделю заниматься чисткой моделей и не реже одного раза в месяц чистить и обтирать пыль со всех инструментов в стеклянных ящиках».

Майкл был счастлив: наконец-то он получил неограниченный доступ к столь любимым им научным приборам! Богатейшая лаборатория Королевского института позволяла ставить самые сложные опыты, какие только можно было представить в то время. Было у кого и поучиться: в институте работали крупнейшие ученые Англии. И молодой Фарадей воспользовался всеми этими возможностями в максимально возможной мере: уже через три года появляются его первые самостоятельные научные статьи.

Ему повезло и в том смысле, что он должен был подготавливать лекции по разным областям естествознания. Он впитывал знания, не только слушая эти лекции, но в еще большей мере - самым тщательным образом подготавливая необходимые для лекций опыты.

Примерно через полгода после поступления Фарадея в Королевский институт Дэви решает отправиться в длительное научное путешествие по Европе. Он приглашает Майкла в качестве ассистента и личного секретаря. Мог ли мечтать юноша, только-только начавший входить в мир науки, о такой уникальной возможности - лично познакомиться с крупнейшими учеными Европы, побывать в знаменитых научных лабораториях и университетах! Увы, он и не подозревал тогда, каким тяжелым испытанием окажется для него это путешествие…

Из Лондона в Париж отправились 13 октября 1813 года (заметим, в самый разгар битв Англии с наполеоновской Францией!). «Сегодня начинается новая эпоха в моей жизни, - отметил Фарадей в своей записной книжке. - Никогда, насколько я помню, дальше двенадцати миль от Лондона я не бывал».

Во время путешествия Дэви встречается с известными учеными Франции, Швейцарии, Италии. Фарадей присутствует при всех этих встречах, внимательно слушает «ученые споры», вникает в самые современные вопросы науки. Он ведет себя чрезвычайно скромно, но, несмотря на это, его эрудиция и личное обаяние не остаются незамеченными. «Дэви мы восхищались, - вспоминал позднее один из французских ученых, - Фарадея же мы полюбили».

Однако радость встречи с ученым миром Европы была сильно омрачена для Фарадея тем, что он вынужден был исполнять роль слуги при Дэви и его жене. Перед самым отъездом из Лондона слуга Дэви отказался сопровождать его, и Дэви обратился к Майклу с просьбой взять на себя во время поездки обязанности не только секретаря и ассистента, но и слуги. Не желая расстраивать поездку, Фарадей согласился. К сожалению, жена Дэви - весьма важная дама - на каждом шагу старалась унизить Майкла и показать свое превосходство. Да и сам Дэви, хотя и был тоже выходцем из «низов» (а, может быть, именно поэтому), не очень щадил достоинство Фарадея: например, когда знаменитый швейцарский химик Густав Делярив пригласил Дэви с Фарадеем на обед, Дэви отказался сидеть за одним столом со своим ассистентом, давая тем самым понять, что тот еще и слуга…

Фарадей был очень кроток, но только внешне. «Под этой кротостью кипел вулкан», - вспоминал впоследствии один из его ближайших друзей. И поэтому путешествие, сыгравшее огромную роль в научном развитии Фарадея, стало для него также цепью мучительных обид.

После возвращения в Лондон Фарадей становится ассистентом лаборатории Королевского института. Обязанности его значительно увеличиваются, но сверх всех своих обязанностей Фарадей начинает активную самостоятельную научную работу, требующую огромного напряжения и много времени. Из сохранившихся его писем можно догадаться, как он мог успевать так много. Все дни недели были у него расписаны буквально по часам. Даже вечера он четко планирует: в понедельник и четверг он занимается самообразованием (тоже по очень тщательно составленной программе), по средам посещает научный кружок, состоящий из близких друзей (Майкл был душой этого кружка), вечер субботы он всегда проводит с мамой, а вторник и пятница посвящены личным делам и встречам с друзьями. Так что, как видим, несмотря на всю свою занятость, Фарадей не забывал ни о близких, ни о друзьях. И они отвечали ему тем же: всю свою жизнь, до последнего дня, он был окружен любовью и заботой.

В 1816 году, когда ему было уже 25 лет, Фарадей опубликовал свою первую научную работу. Тема исследования была предложена Дэви, он же и рекомендовал работу к печати. «То, что Дэви снабдил мою работу комментариями и статья была напечатана, дало мне смелость продолжать работу», - вспоминал впоследствии Фарадей.

После первой опубликованной работы быстро стали появляться и последующие. В ближайшие несколько лет Фарадей опубликовал десятки статей! Некоторые из них привлекли внимание ученого мира: например, Фарадей на опыте доказал ошибочность теории «звучащего пламени», предложенную тем самым знаменитым Деляривом, в гостях у которого ему не довелось когда-то сидеть за одним столом с Дэви. К чести Делярива он написал Фарадею письмо, в котором очень похвально отозвался о его работе, и между учеными завязалась переписка, длившаяся многие годы.

Первые открытия.

Первое из многих крупных открытий, которые Фарадею суждено было совершить на своем веку, он сделал в 30 лет. В 1821 году он открыл вращение проводника с током вокруг магнита, а также магнита вокруг проводника с током. Это явление лежит в основе действия всех электродвигателей. Открытие Фарадея сразу же поставило его в один ряд с крупнейшими европейскими учеными, работающими в области электричества и магнетизма. Но для самого Фарадея наиболее значительным представлялось другое событие этого года. Он писал: «Среди воспоминаний и событий 1821 года я выделяю одно, которое более чем все остальные послужило источником чести и счастья. 12 июля 1821 года мы поженились».

Убежденный холостяк (по мнению друзей), Майкл пленился очарованием Сары Барнард, с которой он познакомился благодаря своему другу Эдуарду Барнарду, брату Сары.

Брак Фарадея был на редкость счастливым. Близкий друг Фарадея писал: «Никогда, я думаю, не было более мужественной, более чистой и более постоянной любви. Подобно сверкающему алмазу, она в течение сорока шести лет (до конца жизни Фарадея) излучала свой ясный и чистый свет. Более, чем все другое, она способствовала счастью и состоянию духа Фарадея».

К сожалению, этот счастливейший для Фарадея год был все-таки сильно омрачен, и снова по вине Дэви. Он заявил, что опубликованное Фарадеем открытие на самом деле принадлежит другому ученому - члену Королевского общества Волластону, а работа Фарадея является плагиатом (присвоением чужой работы). Обвинение в плагиате - самое тяжелое в научном мире - легло тяжким грузом на честь молодого Фарадея. Он решает обратиться непосредственно к Волластону: «Я полагаю, сэр, - писал он, прося о встрече, - что не поврежу себе в Ваших глазах, прибегнув к наиболее простым и прямым средствам для выяснения возникшего недоразумения…».

Волластон сразу же согласился на встречу, на которой полностью признал самостоятельность работы Фарадея. Более того, эта встреча сделал их друзьями, и, как мы увидим чуть позже, поддержка Волластона много значила для Фарадея.

Трудно понять, чем руководствовался Дэви в своих нападках на своего ученика, которому он так помог на первых порах (о чем Фарадей никогда не забывал). Может быть, Дэви чувствовал, что ученик начинает превосходить учителя и просто не мог совладать с чувством ревности и досады? Но главное сражение было у них еще впереди…

Член Королевского общества.

В 1823 году кандидатуру Фарадея выдвинули в члены Королевского общества. В Англии это общество играет такую же роль, как в других странах - академии наук; более того, именно Королевское общество стало прообразом европейских научных академий, сохранив, однако, свое уникальное название (в чем в очередной раз проявилось стремление англичан к оригинальности и сохранению традиций).

Под предложением об избрании Фарадея членом Королевского общества подписались 29 человек - членов этого общества (в их числе и уже известный нам Волластон). Вот что было написано в этом предложении:

«Господин Майкл Фарадей, отлично знающий химию, автор многих сочинений, напечатанных в трудах Королевского общества, желает вступить в члены этого общества и мы, нижеподписавшиеся, рекомендуем лично нам известного Фарадея как лицо, особенно достойное этой чести, и полагаем, что он будет полезным и ценным членом общества».

Но один член Королевского общества был резко против избрания Фарадея. К сожалению, этот человек не был рядовым членом Общества - это был его президент, то есть признанный глава всех ученых Англии! Имя этого человека нам уже знакомо: его звали Гемфри Дэви.

Гемфри Дэви, президент Королевского общества, вызывает в свой кабинет ассистента лаборатории, Майкла Фарадея. И между ними происходит следующий разговор, описанный самим Фарадеем.

«Дэви сказал мне, что я должен снять свою кандидатуру. Я ответил, что сделать этого не могу, так как выставил ее не я, а члены Королевского общества. Он заявил, что я должен побудить их взять свое предложение обратно. Я ответил: заранее знаю, что они этого не сделают. Тогда он заявил, что сам сделает это как президент. Я ответил, что, вероятно, сэр Гемфри Дэви сделает то, что считает полезным для Королевского общества».

В члены Королевского общества Фарадей был избран в начале 1824 года. Избран почти единогласно: при тайном голосовании подан только один голос «против». Но вряд ли у кого-то были сомнения, чей это голос…

Открытие электромагнитной индукции.

В 1825 году Фарадей сменяет Дэви на посту директора лаборатории королевского института (Дэви остается президентом Королевского общества до 1827 года; придет время - и этот пост тоже будет предложен Фарадею).

Работы Фарадея, опубликованные до 1831 года, относятся главным образом к химии, хотя главное его открытие и в этой области - законы электролиза Фарадея - еще ждало своего времени. И только из записных книжек Фарадея мы знаем, что в течение 10 лет после открытий Эрстеда и Ампера, в которых проявилось магнитное действие электрического тока, Фарадей размышлял над «обратной» задачей: как «получить электричество из магнетизма». Он даже носил в жилетном кармане маленький магнит, который должен был постоянно напоминать ему о поставленной задаче.

Десять лет, с 1821 по 1831, были отданы не только размышлениям: в записных книжках Фарадея мы находим описания многочисленных поставленных им опытов. Но все они заканчиваются выводом «результата нет» - выводом, который закрывал дорогу этим заметкам на страницы научных журналов.

Фарадей помещал проводники возле самых сильных магнитов, какие только были в лаборатории (многие из них были сделаны им собственноручно), но… даже слабого электрического тока в этих проводниках обнаружить не удавалось.

Благодаря записям Фарадея день, когда удача, наконец, его вознаградила, мы знаем точно: это было 29 августа 1831 года. Фарадей намотал две катушки на общий сердечник, и в моменты включения или выключения тока в одной из этих катушек возникал ток и в другой катушке. Так родился первый прообраз трансформатора.

Следующий шаг - открытие возникновения тока в катушке при относительном движении постоянного магнита и катушки. Это произошло 17 октября того же года.

Так было открыто явление электромагнитной индукции, которое лежит в основе действия генераторов электрического тока. Именно благодаря этому открытию Фарадея двадцатый век стал веком электричества.

Может быть, сам Фарадей и не осознавал тогда практической значимости своего открытия - одного из величайших за всю историю человечества - но уж его научную ценность он осознавал вполне: сорокалетний, очень сдержанный в своих проявлениях ученый танцевал от радости прямо на лабораторном столе…

Закон электромагнитной индукции называется сегодня «законом Фарадея». Но, как мы увидим, это не единственный закон, носящий его имя.

Впрочем, о практической ценности своего открытия Фарадей тоже догадывался. Об этом свидетельствует такой случай. Однажды лабораторию Королевского института посетили весьма важные персоны. Один из посетителей, рассматривая в монокль приборы Фарадея, высокомерно произнес: «Какая может быть польза от этих игрушек?». Фарадей ответил вопросом: «А какая польза от новорожденного?». Не известно, правда, понял ли тот посетитель этот мудрый ответ.

Начиная с 1831 года, в течение 24 лет Фарадей представлял Королевскому обществу свои исследования по электричеству и магнетизму в виде серии докладов под общим названием «Экспериментальные исследования по электричеству». Всего им было представлено 30 серий, составивших впоследствии 3 огромных тома.

Один из историков науки, сравнивая творчество Фарадея с творчеством других ученых, занимавшихся электричеством и магнетизмом, написал: «… работы этих ученых представляли отдельные «пики», тогда как Фарадей воздвиг целую горную гряду из взаимосвязанных работ».

Открытие законов электролиза.

Фарадей, как и другие великие ученые всех времен, был убежден в единстве сил природы и в том, что высшая цель науки - раскрыть это единство. Однако мало кто преуспел в этом так, как Фарадей.

Установив единство электрических и магнитных сил, Фарадей задался целью установить связь между химическими и электрическими явлениями. Он честно указывает на «замечательную теорию, предложенную сэром Гемфри Дэви», согласно которой химические реакции обусловлены силами «электрического притяжения между частицами вещества» (самого Дэви уже нет в живых).

Результатом исследований Фарадея в этой области является открытие им законов электролиза, называющихся сегодня также «законами Фарадея». Именно законы электролиза навели впервые на мысль об атомарной структуре электричества, согласно которой существует наименьший элементарный электрический заряд, названный «электроном» задолго до того, как была открыта частица электрон.

Многие научные термины, известные сегодня любому школьнику, были введены в науку Фарадеем. Среди них «электролит», «электрод», «анод», «катод».

Первые проявления недуга.

В 1835 году у Фарадея обнаружились признаки сильнейшего переутомления, и в течение трех лет он не смог написать ни одной научной работы. И это при его-то деятельном характере!

Материальное положение Фарадея оставляло желать лучшего - он неоднократно отказывался от очень выгодных «коммерческих» предложений, не желая упускать ни одного часа своей жизни, целиком посвященной науке. Поэтому друзья Фарадея выхлопотали ему пенсию (вопреки его собственному желанию).

Благодаря лечению в Швейцарии наступает улучшение, и в 1838 году Фарадей возвращается к научной работе, но, увы, ненадолго. С 1840 года наступает практически полная бездеятельность. Все чаще и чаще уезжает Фарадей к морю и целыми днями сидит у открытого окна, глядя на небо и море…

Фарадею приходится постепенно отказываться от всех видов работ. Он сам вычертил диаграмму, иллюстрирующую этот постепенный отказ. Из нее видно, что первым делом Фарадей отказался от заседаний в Совете, потом - от всех платных работ, и только после этого от исследований и лекций. Затем ему пришлось отказаться от подготовки к изданию своих книг и практически от всех контактов с людьми. Последнее, от чего его заставил отказаться тяжелый недуг, были знаменитые научно-популярные лекции для детей и юношества, впоследствии названные «Фарадеевскими».

Фарадей лишается возможности читать и писать. Чтобы отвлечься от болезни, он придумывает всевозможные игры и головоломки, часто бывает в зоопарке: животных Фарадей очень любил, и посещения зоопарка доставляли ему искреннюю радость.

Казалось бы, все уже позади. Друг Фарадея пишет об этом тяжелом периоде: «к этому времени его огонь почти потух, его сила укротилась, но от раздражительности и недовольства не было и следа». Фарадей не жалуется на жизнь, но отмечает в письме к одному из друзей: «…я тронут Вашим дружеским проявлением интереса к человеку, который чувствует, что его цель на свете уже позади…»

Но жизнь Фарадея непредсказуема, как великое произведение искусства. Никто, в том числе и он сам, не подозревал в это труднейшее время, что впереди его еще ждут открытия.

Новые открытия.

В 1845 году к Фарадею возвращается прежняя активность и работоспособность. За один год он делает два крупных открытия.

Во-первых, он обнаруживает, что магнитное поле оказывает действие на свет, поворачивая его плоскость поляризации. Это открытие снова привлекает к Фарадею внимание всего ученого мира: впервые обнаружена связь между светом и магнетизмом. Убежденность Фарадея в единстве сил природы получает очередное подтверждение!

Во-вторых, Фарадей обнаруживает, что некоторые тела отталкиваются от магнита. Это явление получило название диамагнетизма. Через много лет выяснилось, что причиной диамагнетизма является открытое Фарадеем же явление электромагнитной индукции!

В это время Фарадей получает и письмо от миссис Марсет - той самой Марсет, «Беседами по химии» которой он зачитывался, будучи учеником переплетчика. Писательница просит Фарадея сообщить ей о своих новых открытиях, чтобы она смогла рассказать о них в очередном издании своих книг «Беседы по химии» и «Беседы по электричеству».

К тому времени они были уже знакомы. «Можете представить мое восхищение, когда я лично познакомился с миссис Марсет, - пишет Фарадей в письме к уже знакомому нам Деляриву. - Как часто думал я о своей первой учительнице, посылая ей какое-нибудь из моих сочинений как благодарственную жертву, и эти чувства меня никогда не покинут…». Можно представить себе и то, как обрадовалась знакомству со своим самым гениальным учеником и миссис Марсет.

После яркой вспышки, осветившей жизнь Фарадея двумя крупными открытиями, творчество его снова начало угасать.

И снова казалось, что все уже в прошлом.

И снова оказалось, что это не так!

Понятие поля.

В 1851 году Фарадей представляет Королевскому обществу 28-ю и 29-ю серии «Опытных исследований по электричеству». В них изложены выношенные им в течение многих лет идеи о магнитных силовых линиях.

Даже если бы эти две работы были единственным, что было написано Фарадеем, его имя сохранилось бы как имя одного из крупнейших ученых в истории человечества. В этих работах Фарадей подробно рассматривает понятия электрического и магнитного полей, то есть, по существу, вводит одно из важнейших понятий во всей истории науки - понятие поля.

Его соотечественник и последователь, английский физик Максвелл, построивший впоследствии математическую теорию электромагнитного поля, писал: «Фарадей своим мысленным взором видел силовые линии, пронизывающие все пространство. Там, где математики видели только центры сил дальнодействия, Фарадей увидел промежуточный агент. Где они не видели ничего, кроме расстояния, интересуясь только математическим выражением закона действия сил, Фарадей искал сущность реальных явлений».

Эта яркая вспышка гения Фарадея оказалась уже последней. Но именно она имела наибольшее значения для всего последующего развития физики. Она остается актуальной и сегодня: понятием «поля» пронизана вся современная физика!

«Я хочу остаться просто Майклом Фарадеем»

В 1857 году депутация Совета Королевского общества пришла к Фарадею просить его принять президентское кресло. Более явного признания научных заслуг быть не могло: Фарадею предлагали пост, который когда-то занимал Исаак Ньютон (правда, и Гефри Дэви тоже).

Редчайший случай: желание ученых было единодушным! Честность и дружелюбие Фарадея, его высочайший научный авторитет однозначно выделили его кандидатуру из всех возможных, причем бесспорно для всех.

Решение далось Фарадею непросто. Он понимал, что, став президентом Общества, он должен будет осуществить многие реформы, необходимость которых назрела в английской науке. Но весь активный состав Королевского общества готов был поддержать его.

И тут мы видим, как высоко ценил Фарадей мнение своей жены: в таком важнейшем деле он обратился за советом к ней. Хорошо зная состояние здоровья Фарадея, Сара посоветовала ему отказаться от предложения.

«Я хочу остаться просто Майклом Фарадеем», - ответил Фарадей представителям Совета Общества.

Но дело было, наверное, не только в мнении жены. Честолюбие было полностью чуждо Фарадею, который считал, что он сам себе «высший суд». Например, он искренне удивлялся обычаю «возводить» крупных ученых в дворянское звание. «Вместо того, чтобы даровать действительное отличие, - писал он, - человека смешивают с сотнями других. Этим его скорее унижают, чем возвышают, потому что таким образом способствуют снижению его духовного отличия до пошлого уровня общества».

Фарадей и дети.

У четы Фарадеев не было детей. Но любовь к детям пронизывает всю жизнь Фарадея. На протяжении многих лет он читал курсы лекций для детей на рождественских каникулах (мы уже упоминали об этих чтениях, получивших название «Фарадеевских»).

Лекции Фарадея были непревзойденными по педагогическому мастерству и доступности. Они чрезвычайно тщательно готовились, и поэтому каждая лекция превращалась в праздник знаний. Фарадей позволял слушателям работать с приборами, более того, учил их этому. Многие слушатели Фарадеевских лекций стали впоследствии крупными учеными. К сожалению, эти замечательные лекции не записывались, и по счастливой случайности до нас дошел только один курс лекций под названием «История свечи» - он переведен почти на все языки мира.

На вопрос о том, с какого возраста следует начинать изучение физики, Фарадей не дал прямого ответа, но сказал: «Я не встречал такого малыша, который не понимал бы моих объяснений. Часто после лекций многие дети подходили ко мне с вопросами, свидетельствующими об их полном понимании услышанного и увиденного».

Когда комиссия школ попросила Фарадея высказать свое мнение о постановке образования в Англии, тот написал, в частности: «Я удивляюсь, почему естественно-научные знания, сделавшие большие успехи за последние 50 лет, остаются практически незатронутыми в школьных курсах… Изучение естественных наук я считаю отличной школой для ума. Нет школы для ума лучше той, где дается понятие о чудном единстве и неуничтожаемости материи и сил природы».

Последние годы.

12 марта 1862 года Фарадей провел последнюю экспериментальную работу в своей лаборатории, а 20 июня того же года последний раз выступил на еженедельном собрании по пятницам в Королевском институте - собрании, организованным им самим почти сорок лет назад с целью обмена научными знаниями.

Годом раньше, когда Фарадею было 70 лет, он подал в отставку. Но руководители Королевского института попросили Фарадея остаться, разгрузив себя от любых обязанностей по своему усмотрению. И, несмотря на преклонный возраст и частое недомогание, Фарадей со всей присущей ему тщательностью выполняет все, за что считает себя ответственным. Но в марте 1865 года он снова просит об отставке.

Руководители Королевского института вынесли решение, которое принесло Фарадею полное удовлетворение. Выразив ему глубокую благодарность за «добросовестную заботливость, которую он всегда проявлял, действуя во всех отношениях на благо Королевского института, они просили его взять на себя те обязанности, которые «ему самому будут приятны».

Вскоре, однако, наступило серьезное ухудшение здоровья. Но как бы ни был болен Фарадей, мозг его продолжал трудиться. Близкие отмечают, что до последних дней он напряженно работал: ему казалось, что он близок к разрешению очередной важной задачи, решение которой приведет к новому «чудесному открытию».

Но Фарадей понимал, что конец приближается. Преисполненный сознания, что любимому делу отдана вся жизнь без остатка, он спокойно ждал кончины. Его глаза излучали нежную теплоту к родным и близким, окружавшим его исключительным вниманием и заботой. «Выражение его лица, - рассказывает один из самых близких друзей, - было проникнуто приветливостью и спокойствием. Оно освещает, оно оживляет и последние мои воспоминания. Однажды, стоя на коленях возле Фарадея, я положил руку ему на колени. Он ласково гладил ее и тихим, нежным голосом шептал мне последние слышанные мною слова».

25 августа 1867 года Фарадей ушел из жизни, сидя за письменным столом. Он пожелал, чтобы его смерть была отмечена так же скромно, как скромно провел он всю свою жизнь. Его желание было выполнено: на погребении присутствовали только ближайшие родственники и друзья.

На простом надгробном памятнике высечены слова «Майкл Фарадей. Родился 22 сентября 1791 года, умер 25 августа 1867 года».

Он и тут остался «просто Майклом Фарадеем»…



Рассказы об ученых по физике.